Семиотические механизмы комического Сергея Довлатова
Шарова Екатерина Николаевна Студент 5-го курса ФГБОУВО «Московский педагогический государственный университет» Институт филологии и иностранных языков Кафедра русской литературы г. Москва Особый поворот мифологии Михайловского представлен в повести С. Д. Довлатова «Заповедник», хотя и в ней также отмечался почти неизменный со времен поэта пейзаж: «Здесь все подлинное. Река, холмы, деревья – сверстники Пушкина. Его собеседники и друзья. Вся удивительная природа здешних мест...» 1 . Однако у Довлатова лирическая интонация, столь характерная для предшественников писателя, сменяется иронической: изображая музеефицированную усадьбу, автор рисует своего рода «мавзолей» поэта, где «все служители пушкинского культа были на удивление ревнивы. Пушкин был их коллективной собственностью, их обожаемым возлюбленным, их нежно лелеемым детищем. Всякое посягательство на эту личную святыню их раздражало» 2 . Заповедник у Довлатова предстал уже грандиозным парком культуры и отдыха, этаким комбинатом, осознанно творящим миф о поэте. Этот миф проступает в лишенных живого чувства и мысли фразах «служительниц пушкинского культа»: « − Тут все живет и дышит Пушкиным, − сказала Галя, − буквально каждая веточка, каждая травинка. Так и ждешь, что он выйдет сейчас из-за поворота... Цилиндр, крылатка, знакомый профиль...» Преувеличенный восторг героини автор прерывает иронической репликой: «Между тем из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач» 3 . Довлатов отмечает повсеместную театрализацию в этой «обители пропаганды»: «Виктории Альбертовне можно было дать лет сорок. Длинная юбка с воланами, обесцвеченные локоны, инталио, зонтик - претенциозная картинка Бенуа. Этот стиль вымирающего провинциального дворянства здесь явно и умышленно культивировался. В каждом из местных научных работников заявляла о себе его характерная черточка. Кто-то стягивал на груди фантастических размеров цыганскую шаль, у кого-то болталась за плечами 1  Довлатов С. Д. Заповедник // Довлатов С. Д. Собр. соч.: В 3-х т. Т.1. СПб., 1993. С. 347. 2  Довлатов С. Д. Заповедник // Довлатов С. Д. Собр. соч.: В 3-х т. Т.1. СПб., 1993. С. 347. 3  Довлатов С. Д. Заповедник // Довлатов С. Д. Собр. соч.: В 3-х т. Т.1. СПб., 1993. С. 333.
изысканная соломенная шляпа. Кому-то достался нелепый веер из перьев». Автор подвергает сомнению культивируемые здесь легенды, говоря, например, об «аллее Керн», название которой появилось в музейном обиходе еще до эпохи С.С. Гейченко, в середине 1930-х годов: «...это выдумка Гейченко. То есть, аллея, конечно, имеется. Обыкновенная липовая аллея. А Керн тут ни при чем. Может, она и близко к этой аллее не подходила». Миру подмены на музейной территории писатель противопо ставляет неидеализированные окрестности: «Дорога тянулась к вершине холма, огибая унылое поле. По краям его бесформенными грудами темнели валуны. Слева зиял поросший кустами овраг. Спускаясь под гору, я увидел несколько изб, окруженных березами. В стороне бродили одноцветные коровы, плоские, как театральные декорации. Грязные овцы с декадентскими физиономиями вяло щипали траву. Над крышами летали галки». Таким образом, заповедник предстает у Довлатова уже не просто оазисом, живущим по своим законам, но некой «фабрикой грез». Еще одним семиотическим приемом, используемым Довлатовым, является создание в тексте ситуации, где описание внешности героев имеет так называемую «знаковость». Этот прием совсем не нов. Еще О. Бальзак в «Дочери Евы» (1839 г.) писал, что для женщины одежда - это «постоянное проявление интимных мыслей, это язык, символ». У Довлатова знаковость в одежде приводит к неожиданным, своеобразным результатам, в том числе и к смеховым эффектам. Желая подчеркнуть такое неприятное для общества явление, как приоритет внешнего, формального над сущностным, глубинным Сергей Довлатов использует «язык костюма» для демонстрации и развенчания с помощью смеха некоторых мыслительных и поведенческих стереотипов, создавая тем самым не только комический эффект, но и насыщая текст новыми смысловыми оттенками. Цикл новелл под названием «Компромисс» открывается поисками героем-рассказчиком работы. Друг ему советует: «Ты бы оделся как следует. Моя жена говорит, если бы ты оделся как следует…». Для него, как и для многих других в этом мире одежда является выразителем статусной позиции человека. Но у героя Довлатова именно это обстоятельство вызывает протест. Он с иронией относится к тому, чтобы с помощью костюма упрочить свой социальный статус. «Заработаю – оденусь. Куплю себе цилиндр…» 4 . Нельзя не согласиться с Г. Почепцовым, что 4  Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1 / Сост. А.Ю. Арьев. СПб., 2001. – С. 230.
«одежда как знак может указывать на время, откуда она пришла, одновременно отсылая нас на значение этого же знака в современном контексте» 5 Довлатов намеренно выбирает предмет гардероба, модный в позапрошлом веке, особо регламентирующем внешность человека. В настоящем же времени цилиндр может символизировать стремление к суперконсервативности, то есть рассказчик в юмористической форме предполагает стать явной антитезой тому, кто он есть на самом деле. В зависимости от временного промежутка меняется и форма восприятия знаковости: «Когда-то человек гордился своими рысаками, а теперь… вельветовыми шлепанцами из Польши», – отмечает Довлатов. И в одном, и в другом случае гордость материальными ценностями заслуживает не более ч е м снисходительной улыбки, но изменение самих масштабов этой атрибутики явственно свидетельствует о том, что когда-то широкая натура русского человека, увы, измельчала. И это, с точки зрения Довлатова, есть не что иное, как своеобразный кризис русского национального характера. Впрочем, автор говорит об этом без пафоса, причисляя себя к массе таких же граждан: «Даже интеллигентные люди врут, что у них приличная зарплата. Я сам всегда рублей двадцать прибавляю, хотя действительно неплохо зарабатываю» 6 . К многочисленным ошибкам и путанице приводят восприятие только внешнего вида человека в «Компромиссе двенадцатом». Приехавший на слёт узников фашистских концлагерей фотограф Жбанков неожиданно был принят за жертву фашизма, так как: «Среди бывших узников… Жбанков выделялся истощенностью и трагизмом облика» 7 Другой вид путаницы возникает в компромиссе одиннадцатом. Однофамилец автора Довлатов должен прибыть на похороны директора телестудии Ильвиса вместо одного из коллег. Для солидности он надевает на себя его костюм и вместе с костюмом как бы надевает на себя и весь облик Шаблинского. Так, что и другие начинают неосознанно верить и называть его Шаблинским. Эта же новелла повествует нам ещё об одной коллизии: из - за некой внешней похожести путают тела директора телестудии и бухгалтера рыболовецкого колхоза и хоронят одного вместо другого. Вообще путаница это классический приём комедийного сюжета сложения. Смешное часто «базируется на неожиданных когнитивных подменах, вызывающих… 5  Почепцов Г.П. Семиотика. М.: «Рефл-бук», Киев: «Ваклер», 2002. – С. 75. 6  Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1 / Сост. А.Ю. Арьев. СПб., 2001.238. 7  Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1 / Сост. А.Ю. Арьев. СПб., 2001. – С. 394.
удивление» 8 . Однако разными авторами данный приём применяется для создания комических эффектов имеющих различную смысловую нагрузку. Довлатов, применяя этот приём стремится не только к вещественной подмене персонажа и одежды, но и создаёт ощущение подмены духовной. Он меняет местами жизнь и смерть, правду и вымысел, смысл и абсурд. Так, похороны большого начальника имеют отчётливые черты так хорошо знакомые Довлатову журналисту: «В похоронной комиссии царила сует а, напоминавшая знакомую редакционную атмосферу с ее фальшивой озабоченностью и громогласным лихорадочным бесплодием» 9 Не менее, а может даже и более абсурдная в своей идеологичности, ситуация возникает в «Компромиссе пятом», где идёт выбор «юбилейного» четырёхсоттысячного жителя Таллина. Огромное знаковое значение здесь имеет такие характеристики как имя, пол младенца, национальность и состав семьи. «Все это относится к «внешним» атрибутам человека» 10 Довлатов стремится привлечь наше внимание к антитезе «внешнее – внутреннее»: «- Генрих Францевич, что касается снимков… Учтите, новорожденные бывают так себе… – Выберите лучшего. Подождите, время есть. – Месяца четыре ждать придется. Раньше он вряд ли на человека будет похож. А кому и пятидесяти лет мало» 11 . Конфликт между семиотической практикой и искусственно нагнетаемыми идеологическими нормами обыгрывается Довлатовым в комически-серьёзном противопоставлении имён младенца. Имя Лембит, по мнению редактора звучащее мужественно и символично, противопоставляется рассказчиком имени Адольф. « О б а и м е н и функционируют в виде ложных знаков, ведь отец собирается назвать мальчика Володей» 12 . Но жизнь расставляет всё по своим местам. И здесь Довлатову удаётся мастерски обнажить и осмеять все противоречия между формой и содержанием, между внешним и внутренним. 8  Петренко С.А. Юмор Мартина Эмиса сквозь призму когнитивной лингвистики // Основные проблемы гуманитарных наук: Сборник научных трудов по итогам научно-практической конференции. Волгоград, 2014. – С. 59-62. 9  Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1 / Сост. А.Ю. Арьев. СПб., 2001.376. 10  Орлова Н.А., Петренко А.Ф. Семиотические и фольклорные модели смехового мира Сергея Довлатова. Пятигорск, 2011. 11  Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. Т.1 / Сост. А.Ю. Арьев. СПб., 2001. – С. 250. 12  Орлова Н.А., Петренко А.Ф. Противоречие между формой и содержанием как семиотический конфликт персонажа в повести С. Довлатова "Компромисс" //Актуальные вопросы гуманитарных наук в современных условиях развития страны. Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. 2015. С. 23-25.