Свобода договора в цифровую эпоху: эволюция пределов в судебной

практике

Ахиджак Довлет Адамович

магистрант 1 курса

ОМЮз-12509РНДугас

АНО

ВО

«Московский

университет «Синергия»

Аннотация. В статье исследуется современная трансформация классического

принципа

свободы

договора

под

влиянием

судебной

практики.

Анализируется

диалектическое взаимодействие абсолютной автономии воли сторон и объективно

необходимых

ограничений,

продиктованных

требованиями

добросовестности,

справедливости, защитой слабой стороны и публичного порядка. Автор выявляет

основные векторы эволюции судебной доктрины, такие как усиление судебного контроля

за неспрараведливыми условиями в договорах между предпринимателями, активное

применение принципа добросовестности (ст. 1, 10 ГК РФ) в качестве инструмента

коррекции договорного дисбаланса, а также новые вызовы, связанные с цифровизацией

экономики

(платформенные

отношения,

смарт-контракты,

алгоритмическое

ценообразование). На основе анализа обзоров практики Верховного Суда РФ и правовых

позиций Конституционного Суда РФ доказывается, что современный предел свободы

договора — это не статичный законодательный барьер, а динамичный стандарт

поведения, формируемый судебным усмотрением на основе оценочных категорий.

Делается

вывод

о

переходе

от

формально-догматической

к

содержательно-

функциональной модели ограничения договорной свободы, где ключевую роль играет

пропорциональность вмешательства суда для восстановления баланса интересов.

Ключевые слова: свобода договора, пределы свободы договора, добросовестность,

злоупотребление

правом,

несправедливые

условия,

судебная

практика,

цифровая

экономика, публичный порядок, автономия воли, кабальность сделки.

Введение. Принцип свободы договора, закрепленный в п. 1, 2 ст. 421

Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), традиционно

воспринимается как фундамент частноправового регулирования, гарантия

автономии

воли

участников

оборота

и

необходимое

условие

функционирования рыночной экономики [1, с. 16]. Однако, как верно

отмечал еще Е.А. Суханов, абсолютная свобода есть анархия, несовместимая

с правом [2, с. 22]. Историческое развитие цивилистики демонстрирует

закономерную эволюцию от постулирования неограниченной договорной

свободы в эпоху классического либерализма к признанию необходимости ее

разумных и справедливых пределов.

Актуальность исследования обусловлена тем, что в современный

период ключевым источником формирования и конкретизации этих пределов

стала

судебная

практика.

Законодатель,

закрепляя

такие

оценочные

категории, как «добросовестность» (ст. 1 ГК РФ), «злоупотребление правом»

(ст. 10 ГК РФ), «существенное нарушение баланса интересов» (ст. 428 ГК

РФ), «противоречие основам правопорядка или нравственности» (ст. 169 ГК

РФ), делегирует судам право наполнять их живым содержанием в контексте

конкретных споров [3, с. 79]. Целью данной статьи является системный

анализ основных направлений и тенденций в судебном нормотворчестве,

устанавливающем

фактические

границы

свободы

договора

в

России

последнего десятилетия.

Методология. Исследование основано на комплексе общенаучных и

частноправовых

методов:

диалектического,

формально-юридического,

сравнительно-правового и метода системного анализа. Эмпирическую базу

составили постановления Конституционного Суда РФ, обзоры практики и

постановления Пленума Верховного Суда РФ, а также значимые акты

арбитражных судов и судов общей юрисдикции за период 2019–2024 гг.

Основные векторы судебного ограничения свободы договора.

1. Добросовестность и злоупотребление правом как универсальные

ограничители.

С принятием Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25

принцип добросовестности трансформировался из декларации в работающий

инструмент судебного контроля [4]. Суды активно используют ст. 10 ГК РФ

для признания недопустимыми действий, формально укладывающихся в

рамки договора, но нарушающих баланс интересов. Это проявляется в

следующих типичных ситуациях:

- внезапный иск после длительного молчания, когда кредитор,

способствуя поведением должнику в заблуждение относительно отсутствия

претензий, затем предъявляет требование о взыскании (эстоппель).

- использование формальных условий договора для оказания давления

на контрагента с целью его принуждения к невыгодному пересмотру

условий.

-

ссылка

на

собственную

недобросовестность

для

получения

преимущества (например, на незаключенность договора из-за собственных

упущений).

Как справедливо отмечает А.В. Егоров, добросовестность становится

«метапринципом», пронизывающим все договорное право и позволяющим

суду корректировать последствия реализации формальной свободы, если она

обернулась несправедливостью [5, с. 54].

2. Контроль за несправедливыми договорными условиями (unfair terms)

в предпринимательских отношениях.

Классическое понимание, что защита слабой стороны применима лишь

к потребителям, серьезно эродировано. Верховный Суд РФ в Обзоре

практики № 1 (2022) прямо указал, что положения ст. 428 ГК РФ о договорах

присоединения и ст. 179 ГК РФ о кабальности сделок могут применяться и в

отношениях между субъектами предпринимательской деятельности, если

будет доказано существенное неравенство переговорных возможностей [6].

Суды стали оценивать содержание отдельных условий на предмет их

чрезмерной обременительности для одной из сторон, выходящей за рамки

обычного коммерческого риска. К таким условиям могут относиться:

-

чрезмерно

высокая

неустойка,

несоразмерная

последствиям

нарушения.

- односторонние права на изменение цены или расторжение договора

без веских оснований.

- непропорционально широкие гарантии и поручительства.

- исключительная подсудность в неудобном для слабой стороны месте.

Этот подход, близкий к европейской доктрине, знаменует сдвиг от

принципа «пусть покупатель будет бдителен» к признанию судебной

ответственности за поддержание минимального стандарта справедливости в

деловом обороте [7, с. 103].

3. Публичный порядок и защита публичных интересов.

Пределы свободы договора, устанавливаемые через категорию «основы

правопорядка» (ст. 169 ГК РФ), также получают новое прочтение.

Конституционный Суд РФ неоднократно указывал, что публичный интерес

не сводится лишь к прямым запретам закона, а может вытекать из системного

толкования конституционных ценностей [8]. Это позволяет судам признавать

недействительными сделки, которые, формально не нарушая императивных

норм,

подрывают

основы

конкуренции

(согласованные

действия,

ограничивающие вход на рынок), ущемляют общедоступность критической

инфраструктуры или способствуют уклонению от публично-правовых

обязанностей в крупных масштабах. Таким образом, публичный порядок

становится гибким инструментом защиты системных интересов общества от

злоупотреблений частной автономией.

4. Новые вызовы цифровой экономики.

Цифровизация

создает

принципиально

новые

контексты

для

реализации свободы договора, где традиционные конструкции зачастую не

работают.

Платформенная

экономика.

Пользовательские

соглашения

digital-

платформ (от маркетплейсов до сервисов такси) представляют собой

гипертрофированную форму договора присоединения. Встает вопрос о

пределах свободы платформы диктовать условия, алгоритмы ранжирования и

ценообразования, особенно когда она занимает доминирующее положение на

рынке.

Смарт-контракты. Их самовыполняемость технически ограничивает

возможность

судебной

коррекции

на

стадии

исполнения,

даже

при

обнаружении несправедливости условий или кабальности. Это требует

переосмысления момента и оснований для вмешательства суда [9, с. 34].

Алгоритмическое

ценообразование

и

персональные

условия.

Использование больших данных позволяет навязывать индивидуальные

условия, которые потребитель или малый предприниматель не в состоянии

осознанно

оценить.

Свобода

договора

сталкивается

с

проблемой

манипулирования выбором и «цифрового» неравенства.

В этих условиях судебная практика только формируется. Пока

преобладают подходы, основанные на общих принципах (добросовестность,

запрет

злоупотребления),

но

в

перспективе

потребуется

выработка

специальных критериев и, возможно, адаптация законодательства.

Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы.

Произошел сдвиг от законодательных к судебным пределам свободы

договора. Центр тяжести в определении границ дозволенного переместился с

формальных

императивных

норм

закона

на

оценочные

категории,

применяемые судами.

Сформировалась многоуровневая система судебных ограничений,

включающая:

(а)

универсальный

мета-предел

в

виде

принципа

добросовестности;

(б)

содержательный

контроль

за

несправедливыми

условиями, включая предпринимательские договоры; (в) защиту публичных

интересов через расширительное толкование основ правопорядка.

Судебная доктрина движется в сторону признания суда арбитром

справедливости

договорных

отношений.

Это

отражает

общемировую

тенденцию «материализации» частного права, где формальная свобода

уступает место справедливому балансу.

Цифровая трансформация экономики обостряет проблему пределов

свободы договора, требуя от судов и законодателя новых решений для

защиты от скрытых форм принуждения и неравенства в цифровой среде.

Таким образом, современная свобода договора — это не свобода от

ограничений, а свобода в рамках, определяемых судебной доктриной

справедливости, добросовестности и разумности. Дальнейшее развитие этого

принципа будет зависеть от способности судебной системы гибко и

взвешенно

реагировать

на

новые

вызовы,

сохраняя

баланс

между

стабильностью оборота, защитой уязвимых участников и общественными

интересами.

Библиографический список

1.

Суханов

Е.А.

Принцип

свободы

договора

в

современном

гражданском праве России // Актуальные проблемы российского права. –

2022. – № 12(145). – С. 16–28.

2.

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: монография.

Кн. 1: Общие положения. – 3-е изд. – М.: Статут, 2021. – 847 с.

3.

Агафонова Ю.А. Свобода договора и ее ограничения в практике

Верховного Суда РФ // Закон. – 2023. – № 5. – С. 79–92.

4.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25

«О применении судами некоторых положений раздела I части первой

Гражданского кодекса Российской Федерации».

5.

Егоров А.В. Принцип добросовестности в гражданском праве:

монография. – 2-е изд. – М.: Статут, 2021. – 336 с.

6.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 1 (2022), утв.

Президиумом ВС РФ 16.03.2022.

7.

Белов В.А. «Темная сторона» свободы договора: кабальность и

несправедливые условия // Закон. – 2021. – № 12. – С. 103–119.

8.

Постановление Конституционного Суда РФ от 16.11.2021 № 43-П.

9.

Бевзенко Р.С. Смарт-контракты и классическое договорное право:

проблема соотношения // Вестник экономического правосудия РФ. – 2020. –

№ 9. – С. 34–55.