Преподаватель МВМУ им. генерал-лейтенанта В.М. Халилова

Хабазова О. С.

Взгляд на две интерпретации

«Венского карнавала» ор. 26

Роберта Шумана

Как известно, Роберт Шуман был одним из лучших мастеров сюитного

цикла в эпоху романтиков. Особенно близка для него была циклическая

форма музыкальных произведений. Композитор старался избегать смысловой

«определенности»

в

своих

сочинениях,

«присутствия»

материи.

Он

стремился передать слушателям прелесть, красоту и необъятность неземного,

потустороннего мира. Сюита - как раз тот жанр, который смог в полной мере

позволить воплотить в жизнь многогранный, многоликий, волшебный и

тонкий мир фантазий композитора.

"Венский карнавал" - одно из интереснейших произведений Р. Шумана.

Оно удивительно не только с позиции образов и красок, но и с позиции

формы. Д. Житомирский пишет: "Как и во многих случаях, Шуман колебался

в выборе названия. В письме к Симонину де Сир от 1839 года ор. 26

упоминается

как

«большая

романтическая

соната».

В

произведении

действительно есть очевидные признаки сонатного цикла. Прежде всего - в

характере и в расположении частей: цикл открывается обширным Аллегро, за

ним следуют медленная часть - Романс, скерцино, вторая медленная часть -

Интермеццо, наконец, большой финал, написанный в сонатной форме.

Тяготение к жанру сонаты сказывается так же в масштабах отдельных частей

и внимании композитора к тематическому развитию. Но в том же 1839 году,

в письме к Кларе, Шуман характеризует свой новый опус как «romantisches

Schaustiick» - романтическую зрелищную пьесу. Такое определение ближе к

действительному жанру произведения, и, в конечном счете, Шуман дал ему

программное название с подзаголовком «FantasieBilder» - «Фантазии-

картины».

По-видимому,

ор.

26

создавался

под

непосредственным

впечатлением от весеннего венского карнавала 1839 года (канун отъезда

Шумана из Вены)".

Аспекты формы не являются центром анализа. Цель данной работы

заключается

в

сжатом

рассмотрении

произведения

с

точки

зрения

исполнительского подхода, сравнении двух интерпретаций великих мастеров

пианистического искусства прошлого. Но, если быть более честным, задача

состоит в том, чтобы поделиться с читающим тем миром, который "видит" в

данных исполнениях автор этих строк.

Каждый из нас видит жизнь, а тем более искусство, по-разному. Даже

маленький

ребенок,

а

тем

более

ребенок,

может

описать

мир

необыкновенным, присущим только ему, образом. Что говорить о людях, чьи

имена остаются в веках. Нами рассмотрены две разные, но безусловно

интересные интерпретации "Венского карнавала" Шумана крупнейших

исполнителей XX века – Святослава Теофиловича Рихтера и Артуро

Бенедетти Микеланджели.

Прежде

чем

приступить

непосредственно

к

рассмотрению

интерпретаций пианистов, хотелось бы привести слова Д. Житомирского о

некоторых принципах стиля композиторов-романтиков, в частности Р.

Шумана: "Излюбленная антитеза многих художников романтической школы

девятнадцатого века совсем не та, какую им часто приписывают. С одной

стороны - реальность отрицательная, ненавистная, но господствующая: мир

торгашей,

дельцов,

филистеров,

мир

расчета,

корыстного

интереса,

чистогана. С другой стороны - реальность положительная, но угнетаемая, с

трудом пробивающая себе дорогу: истинно человеческие сердце и разум,

восприимчивость к жизни, жажда доброго дела, жажда созидания и

нравственной красоты (в конечном счете - все цельное, неискаженное,

истинно народное в человечестве). Вот основная антитеза, основной

драматический конфликт многих художников - «сыновей века». Главная

особенность романтических поисков идеала - их резко выраженный

бунтарский характер. Романтизм решителен, дерзок, склонен к крайностям и

в

своих отрицаниях,

и в утверждениях.

Это

порождало

и

многие

романтические утопии, иллюзии, но одновременно и ошибочные суждения о

действительных целях, которыми вдохновлялись художники".

Описанные идеи безусловно нашли свое отображение в игре двух

исполнителей, но весь интерес в том, что миры этих художников безгранично

разные.

Рихтер

Интерпретация С. Рихтер раскрывает перед слушателями калейдоскоп

образов. В первой пьесе "Allegro"

в воображении возникает образ дворцовой

охоты, романтические очертания германского леса, фантастические и

причудливые черты загадочного мира. Рихтер подчеркивает особенности

шумановской

фактуры

-

угловатость,

несколько

выпуклые

sf,

преобладающий аккордовый склад изложения в рефрене, лиричность

кантилены и пространство хорала в эпизодах. Возникает ощущение, что

перед нами одна за другой следуют сюжетные зарисовки, которые постоянно

возвращаются к главному эпизоду (рефрену) - теме охоты и праздника.

"Romamanza" (Романс).

В этой пьесе слышатся

одиночество и

созерцание, как две неразлучные сестры. Исполнение наполнено чарующим

воздухом и пространством.

"Scherzino" (Скерцо)

.

Здесь снова в игре музыканта нашла отображение

яркая шумановская фактура - пунктирный ритм, резкие перепады динамики,

акценты на слабой доле. Представляется шутливая оживленная игра,

возможно, какая-то танцевальная зарисовка народного гулянья. Удивительно

образная миниатюра, совершенно другая по характеру и наполнению, чем

предыдущие пьесы.

"Intermezzo" (Интермеццо)

.

Интерпретация Интермеццо для автора

этих строк стала откровением. Пьеса представлялась больше состоянием, чем

образом.

С.

Рихтер

же

создал

удивительно

красочное

полотно.

Представляется путник, прорывающийся сквозь бурю. Его одинокий, но

крепкий

голос,

неподчиняющийся

стихии,

несет

Слово.

Отвага

и

несломленность

рука

об

руку

ведут

путника

к

заветной

цели.

В

интерпретации С. Рихтера можно услышать борьбу человека с его судьбой,

борьбу за собственную жизнь. Исполнение захватывает с первой ноты –

словно жизненный вихрь событий проносится сквозь тебя, стараясь оторвать

внимание от чего-то по-настоящему важного. И в конце, - торжествующая

победа человека.

"Finale" (Финал)

.

Образ этой пьесы как бы обобщает все, что звучало

ранее. Ее можно охарактеризовать как картину всеобщего праздника.

Возникает

удивительное

ощущение,

будто

рассказчик,

незаметно

пробравшись на торжество, вскользь бросает слова, что все здесь сказка, игра

воображения, а может быль, каждый пусть решает сам.

Микеланджели

А. Микеланджели разворачивает перед слушателями совершенно иную

картину. Здесь нет конкретных образов. Здесь состояния, прежде всего

состояния души. Этому прочтению не свойственна объективность. Мир

глубокий, интимный, таинственный, как в каждом из нас - вот, что открывает

перед нами исполнитель.

"Allegro" (Аллегро)

.

Здесь пьеса звучит

крупнее и масштабнее. Каждый

аккорд берется portamentо. Кульминация ярче. Все элементы (эпизоды)

следуют друг за другом, не прерываясь, как бы вытекая один из другого.

Слушая данное исполнение, невольно задумываешься о том, что это

вариации, хотя пианист не ставит своей целью привести музыку к единому

знаменателю. Больше всего это похоже на сопоставление состояний.

"Romanza» (Романс).

Состояние скорби. Каждый раз, поднимаясь на

вершину, мелодия вновь и вновь как бы невозвратно уходит вниз.

Происходит столкновение на тонком уровне двух образов - надежды

(вершина) и безысходности (спуск). В этой миниатюре Рихтер созерцает,

наблюдает

со

стороны,

Микеланджели

-

же

напротив,

является

непосредственным участником происходящего, лично повествуя обо всем.

Подобное состояние нашло отображение в словах бедного Крейслера

из повети Э. Гофмана: "Кто может описать пронизавшее меня ощущение?

Боль, которая грызла мою душу, разрешилась скорбным томлением,

излившим небесный бальзам на все мои раны. Все было позабыто, и я в

восхищении внимал только звукам, которые, словно нисходя из иного мира,

утешительно осеняли меня".

"Scherzino" (Скерцо). В нотном тексте находим две тактовые черты

после окончания эпизодов. Рихтер, следуя указанию, исполняет Скерцо,

словно

сюиту,

-

наполняя

музыку

каждый

раз

новыми

красками.

Микеланджели, же напротив, старается объединить пьесу одной мыслью -

миниатюра

предстает

перед

слушателем

картиной,

где

все

эпизоды

взаимосвязаны, и один вытекает из другого.

Помимо этого,

игру музыкантов отличает мастерское владение

музыкальным временем. Микеланджели более свободен в временных рамках

своего исполнения, Рихтер же - играет строже.

"Intermezzo" (Интермеццо)

"И сердце то уже не отзовется

На голос мой ликуя и скорбя.

Все кончено... И песнь моя несется

В пустую ночь, где больше нет тебя."

А. Ахматова

Удивительная по своему гармоническому языку и фактуре пьеса. Она

звучит словно сердечный порыв истерзанной души. Музыка звучит как

молитва души, вечно ищущей покоя. Приведенные выше стихотворные

строки были приведены заслуженным работником культуры РФ И. Темченко

в качестве эпиграфа к исполнению лауреата международных конкурсов

Надеждой

Черемных

произведения

в

монографическом

концерте,

посвященном памяти А. Ахматовой. Стихотворение посвящено Н. Пунину -

третьему мужу писательницы, скончавшемуся в 1953 году в заключении. В

произведении Ахматовой раскрываются чувства, отношения между людьми.

Так и в исполнении Интермеццо А. Микеланджели прежде всего можно

услышать именно человека с его бездонным внутренним миром, вечно

стремящейся на поиск истины и любви душой. Получилась некая исповедь

сердца

самого

исполнителя.

Музыка

настолько

близка

человеческим

переживаниям, что она легко находит отклик в душах многих слушателей.

"Finale" (Финал).

В обоих исполнениях Финала ощущается незримое

присутствие удивительной флорестановской натуры Шумана. Снова перед

нами картина - состояние рвущейся, не находящей отдыха души. На

страницах этой миниатюры можно встретить не только горячего Флорестана,

но и не менее пылкого Вертера Э. Гофмана: "...главное не вспоминать в эти

минуты о других силах, томящихся во мне и пропадающих втуне, которые

принужден я усердно скрывать. Ах, как это теснит сердце! Увы, быть

непонятым есть печальный жребий таких, как я". Кульминация Финала -

торжество победы духа человека, что являлось, как мы знаем, основным

кредо композитора.

Удивителен мир музыки с его неиссякаемыми тайнами и волшебными

лабиринтами. Самое главное, что в этом мире может найти себе место

абсолютно любой, создать свой собственный мир, непохожий ни на какой-

либо другой. Но правило этого мира одно – не потерять искренность души и

открытость сердца.

Список литературы

1. Ахматова А.А. "Стихотворения. Поэмы". – М.: «Библиотека всемирной

литературы», 2013

2. Гете И.В. "Страдания юного Вертера". – М.: "Азбука", 2015

3. Гофман Э.Т.А. "Крейслериана". – М.: "Музыка", 1990

4. Житомирский Д. Монография Р.Шумана. – М.: "Музыка", 1964