Муниципальное бюджетное учреждение средняя общеобразовательная школа № 3 г. Липецка им. К.А. Москаленко. Статья по литературе «Языковые особенности повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка». г. Липецк


Содержание.


I.

Введение.
1. Специальные исследования, посвященные вопросам классического стиля и его становления в русской литературе. 2. «Дух языка» эпохи. 3. Принципы исторической стилизации в понимании Пушкина.
II. Основная часть.
1. Замысел исторического романа «Капитанская дочка». 2. Язык героев. 3. УСК в диахроническом срезе. 4. Эпиграфы как фон, на который проецируются события семейной хроники и восстания Пугачева. 5. УСК в подлинных исторических документах. 6. Всевременные фольклорные элементы.
III.

III. Заключение.


Введение.
Окончательное формирование русского литературного языка и его «классического стиля» в России совершилось одновременно в едином, хотя и двустороннем процессе. (1) Это находит подтверждение как во многих высказываниях Пушкина и его современников, так и в целом ряде подробнейших исследований (2), особенно в фундаментальных трудах В.В.Виноградова, в частности, в его монографии, посвященной стилю Пушкина. Во многих специальных исследованиях, посвященных как вопросам классического стиля вообще, так и вопросам его становления в русской литературе, никто не мог обойтись без напрашивающегося вывода о том, что становление классического стиля в русской литературе связано с творчеством Пушкина и что его произведения являются классической мерой русского стилевого развития всей последующей литературы, где основополагающим началом является художественный синтез языка всей предыдущей и современной Пушкину литературы. (4) Исследователи не могли также обойтись без кардинального пушкинского противопоставления структурных особенностей прозы и поэзии: «Точность и краткость – первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат, стихи – дело другое.» / …/ «Прелесть наглой простоты так еще для нас не понятна, что даже и в прозе мы гоняемся за обветшалыми украшениями…» (5) «По мысли Пушкина», - отмечает Виноградов, - «проза должна быть еще народнее и ближе к безыскусственным формам живого русского языка, чем стих. …Борьба… за создание новых форм художественной прозы у Пушкина была связана с широким вовлечением в литературу национально-бытового языка… Отсюда вытекал принцип сематического соответствия стиля повествования и описания «духа» воспроизводимого мира, принцип верного изображения лиц, исторических характеров и событий». (6) «Капитанская дочка» в этом отношении является образцом классической меры в исторической прозе, в структуре которой налицо художественный синтез всей предыдущей и современной Пушкину русской и западно-европейской литератур, равно как и фольклорного и библейского стилей. Образцовыми в этом произведении являются принципы и приемы исторической стилизации повествования. При этом нужно подчеркнуть, что она выражается не только в речи персонажей, но и в авторском контексте. В.В.Виноградов подчеркивает, что синтетизм (то есть компоновка материала) предполагал общий глубокий охват целого и выбор из него наиболее типических элементов, способных внушить целостную картину. (7) В этом смысл умеренной, частичной архаизации языка, о которой Пушкин говорит так: «Необходимо только некоторым образом подделаться под древний колорит.» (8) По меткому замечанию Ю.Н.Тыянова, Пушкин воспроизводит стиль эпохи общим «сематическом колоритом» изображения (9) и не допускает анахронизмы, беспорядочное смешение слов и предметов разных исторических эпох. (10) «Дух языка» эпохи Пушкин передает при помощи самых разнообразных приемов употребления архаизирующих средств языка. По мнению писателя, стиль исторического романа должен быть близок к скупой, «летописной» записи или к лаконичным наброскам дневника, хроники, которые вместе и являются как бы экстрактом из множества документов и которые отражают широкую картину
исторической эпохи. Выбором формы мемуаров объясняется особый интерес Пушкина к так называемой «домашней» литературе, к мемуарам. (11) Кроме того, Пушкин считает, что автор должен «воскресить минувший век во всей его истине». (12) Это была борьба за реалистический стиль против карамзинской школы исторического романа. В исторической повести Карамзина колорит эпохи почти вовсе отсутствовал как в языке персонажей, так и в стиле авторского изложения. Попадались лишь случайные указания на отличия культурно-бытового обихода изображаемой среды. Поиски твердых принципов построения повествовательной прозы в творчестве Пушкина органически связаны с работой над метафизическим, отвлеченным языком, над публицистической, исторической и научной прозой, особенно в процессе его работы над историей Пугачевского восстания. Над «Историей Пугачева» он работал параллельно с написанием романа «Капитанская дочка», в 1834- 1835 годах Принципы исторической стилизации в понимании Пушкина были органически чужды и враждебны приемам натуралистического копирования. Натурализм для Пушкина – категория внехудожественная. Отрицая натуралистический принцип археологической реставрации стиля эпохи, пользуясь лишь наиболее типическими и выразительными средствами изображаемого быта, Пушкин достигает необычного характерологического эффекта, вызывая иллюзию полного исторического «правдоподобия». Таким образом, исторический стиль в художественной системе был идеологической основой и конструктивным центром стиля художественного реализма. В концепции Пушкина исторический стиль представлял собою квинтэссенцию прозаического языка. (13)

Основная часть.
Замысел исторического романа «Капитанская дочка» относится к началу 1833 года. Одновременно Пушкин возбуждает ходатайство о допущении его к архивным материалам, связанным с восстанием Пугачева. С этого времени он собирает материалы по истории пугачевского движения. В 1834/35 годах Пушкин пишет «Капитанскую дочку», которая была напечатана в 1836 году, в «Современнике», где органически переплетаются семейная хроника и историческое повествование событий 17773/75 годов. В сюжете этого романа Пушкина особо привлекала судьба героя дворянина-отщепенца, отрекшегося от своего класса. Исторический фон – пугачевщину - Пушкин обрабатывал с особым интересом. Для «Капитанской дочки» он избирает форму мемуаров, воспоминаний очевидцев, прямых участников событий, где, кроме образа мемуариста, присутствует и образ издателя. Пушкин высоко оценивал роль мемуаров и видел в популярности такой литературы «дух времени», общее проявление интереса к истории. Следует отметить, что Пушкин умело вводит в текст своих произведений документы так, что они органически и естественно входят в текст, и читатель их почти не ощущает. В этом – ключ к пониманию пушкинского изображения прошлых исторических эпох. Между временем автора и временем прошлой исторической эпохи в качестве посредника выступают: во-первых, мемуарист Гринев как современник, свидетель и участник событий, во-вторых, анонимный издатель, якобы нашедший и опубликовавший эти мемуары, являющийся заодно и автором эпиграфов к отдельным главам романа, в которых проецируется семейная хроника героя и события Пугачевского восстания. Характеризуя речь действующих лиц «Капитанской дочки» и ее отношение к документальному языку эпохи, еще в конце 19 века Н.Черняев писал: «В «Капитанской дочке» нет действующих лиц, которые говорили бы одинаковым языком: у каждого есть свои оттенки, хотя Пушкин совсем не гонялся за этнографической и иною безусловною точностью и, вообще, воздерживался от приемов прямолинейного реализма…В «Капитанской дочке» мы имеем целый ряд великолепных образцов разговорной и письменной речи прошлого столетия, представляющих постепенные переходы от простонародного говора к литературному языку…». (14) Каждый из героев говорит своим особым языком, соответствующим уровню его культуры, общественному положению, особенностям его мышления. Таков сжатый и суровый склад речи старика Гринева, словоохотливая старушечья болтливость Василисы Егоровны, саркастический язык Швабрина. Особой выразительности Пушкин добивается при передаче речи Пугачева. Таким образом, здесь впервые в русском историческом романе применяется национально-исторический принцип речевой характеристики (15) и языковой автохарактеристики персонажа в диахронической перспективе. Структура и содержание романа «Капитанская дочка» зиждутся на ряде архаических устойчивых словесных комплексов (в дальнейшем тексте УСК), составляющих стержень исторического романа. Архаические фразеологизмы, фразеологизмы с архаическими значениями и архаическими грамматическими формами слов, устойчивые выражения с уже не существующими реалиями или пословицы и поговорки, - все они вместе представляют собой цельную словесно-художественную систему данного исторического романа и являются корпусом настоящего исследования.

Выявление функции и занимаемого места в повествовательной

стилизации в двух основных языково-стилистических планах – в авторском

контексте и контекстах с монологами и диалогами персонажей
– является целью данного исследования.
Отдельно и особо рассматривается функция эпиграфов с

архаизующими компонентами.
Итак, пласты рассмотрения исторической стилизации в данной работе следующие: I. УСК в диахроническом срезе. II. Эпиграфы как фон, на который проецируются события семейной хроники и восстания Пугачева. III. УСК в подлинных исторических документах. IV. Всевременные фольклорные элементы. Переходим к подробному рассмотрению каждого из этих 4 пластов: I. УСК с архаическими элементами в своей структуре или в значении образуют основное ядро русской идиоматики, характеризующей национальное своеобразие и богатство русского языка. (16) После тщательного анализа выбранного корпуса – архаичных устойчивых словесных комплексов, общая функция которых – передача колорита исторической эпохи и создание иллюзии древности, - было выделено 5 групп: 1. Устаревшие фразеологизмы – «исторические неологизмы»; 2. Архаические фразеологизмы, не ограниченные рамками Пугачевского восстания; 3. Фразеологизмы с архаизующим компонентом; 4. Фразеологизмы, архаичные для современного восприятия; 5. Контекстуальные архаичные фразеологизмы. В основу данной классификации материала положен принцип уменьшения степени архаичности: от «подлинных», архаичных УСК, связанных с Пугачевским восстанием, до «мнимых», контекстуальных, которые являются общеупотребительными. Переходим к подробному анализу каждой группы: 1. В первую группу входят УСК, являющиеся «историческими неологизмами», появившиеся во времена Пугачевского восстания и вышедшие из употребления после его подавления. Время их существования ограничено. Например, ФЕ «остричь в кружок» является «историческим неологизмом» пугачевского времени. Так подстригались участники Пугачевского восстания или подстригали тех, кто переходил в их ряды. Это был ритуал при принятии присяги. Раскаившиеся «подходили один за другим, целуя распятие, потом кланяясь самозванцу. Гарнизонные солдаты стояли тут же. Ротный портной, вооруженный своими ножницами, резал у них косы. Они, отряхиваясь, подходили к руке Пугачева, который объявлял им прощение и принимал в свою шайку. (17) (гл. «Приступ», с.309.). Фразеологизм «остричь в кружок» встречается в романе трижды и является так называемым «корабельным образом», то есть одной из нескольких архаических доминант, несущих – характерологическую функцию эпохи Пугачевского восстания в целом:  во-первых, при описании внешности Пугачева подчеркивается его необычная прическа: «Волосы были острижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары…» (гл. Вожатый», с.270);  во-вторых, в эпизоде со Швабриным – одним из героев, который перешел в стан Пугачева, - рассказчик также указывает на его прическу, как у Пугачева: «Тогда, к неописуемому моему изумлению, увидел я среди мятежных старшин Швабрина, обстриженного в кружок и в казацком кафтане» (гл. Приступ», с.308);
 в-третьих, об этом же Швабрине с негодованием и осуждением, как об изменнике (воре), говорит попадья: » …А каков Швабрин, Алексей Иваныч? Ведь остригся в кружок и теперь у нас тут же с ними пирует! Проворен, нечего сказать! «(гл. «Незваный гость», с.311). Ср.: в тексте «История Пугачева»(18) данный фразеологизм заменяется описательной формой остричь по-казацки: «И велел его (капитана Башарина) так же, как и солдат, остричь по-казацки, а раненых отвезти в крепость» («ИП», с.141); из показаний жены Пугачева Софьи Дмитриевой : «На лице имеет желтые конопатины, сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые, по-казацки подстригал…» («ИП», Примечания автора, с.218); «Все офицеры были повешаны. Несколько солдат и башкирцев выведены в поле и расстреляны картечью. Прочие острижены по-казацки и присоединены к мятежникам («ИП», с.123). 2. К фразеологизмам первой группы примыкает ряд архаических фразеологических единиц (ФЕ) с более длительным периодом употребления, не ограниченных рамками Пугачевского восстания, связанных со всеми дореволюционным укладом жизни. Это ФЕ: «постоялый двор», «приказная изба», «честь и место», «коллежский советник», «благодеятельный указ» и т.д. Они составляют вторую группу. Например, ФЕ «постоялый двор» в значении «помещение для ночлега со двором для лошадей и экипажей проезжающих» (19) :» - «Куда приехали? – спросил я, протирая глаза. – На постоялый двор… Выходи, сударь, скорее да обогрейся» (гл. «Вожатый», с.270); «Приказная изба» в значении «присутственное место, караульный ответ меня в приказную избу, где я нашел Савельича» (гл. «Мятежная слобода», с.335); честь и место – «удостоить вниманием»: Добро пожаловать, честь и место, милости просим.» 3. ФЕ третьей группы – это фразеологизмы с архаизующим компонентом. В данной группе выделяется несколько подгрупп. а) фразеологизмы с лексическим архаизмом: «положить живот» – “умереть погибнуть”;”…не в честном бою положил ты свой живот, а сгинул от беглого каторжника!’ (гл.”Приступ”с.309); в животе и смерти: “Иван Кузьмич, в животе и смерти бог волен: богословии Машу”(гл.”Приступ”, с.306); «подать челобитье» – “подать письменное прошение”: “… я не даром подал мошеннику челобитье…”(гл. «Разлука». с. 321). б) фразеологизмы с фонетическим архаизмом: «взять в полон» (в плен). Существительное древнерусского происхождения употреблено вместо современного, заимствованного из церковно – славянского слова «плен». “…Сорок генералов убито, четыре армии взято в полон” (гл. “Мятежная слобода”; с. 337); в) фразеологизмы с архаичными падежными формами: «с часу на час, час от часу не легче», «понюхает пороху», «господи владыко» и др. Например ”… нет, пусть он послужит в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху…” (гл. “Сержант гвардии”; с. 261). УСК «господи владыко» имеет значение: «восклицание, выражающее чувства удивления, неожиданности, досады». Эта звательная падежная форма была утрачена еще в XIV веке. «Господи владыко! – простонал мой Савельич. – Заячий тулуп почти новешенький!». (гл. «Вожатый» с.272). г) ФЕ с архаичными употреблениями числа: «ходить на турку или на шведа» (под турку, под шведа: «И добро бы уж ходил ты на турку или на шведа, а то грех и сказать на кого..» (гл.»Мятежная слобода» с.329).
д) ФЕ с архаичным управлением в своей структуре, например, ФЕ «что греха таить»: (Пугачев): «Был тулуп, да что греха таить? Заложил вечор у целовальника» (гл. «Вожатый» с.270); «конь о четырех ногах да спотыкается»: «А что с ним случилось такая оказия, то быль молодцу не укора: конь о четырех ногах, да спотыкается» (гл. «Любовь», с.293). ж) ФЕ с архаическими глагольными формами: «стерпится, слюбится – привыкнув», перестать замечать неприятные стороны чего-нибудь, претерпеться: «…А ты, мой батюшка, - продолжала она, обращаясь ко мне, не печалься, что тебя упекли в наше захолустье. Не ты первый, не ты последний. Стерпится, слюбится…» (гл.»Крепость» с.275). 4. Четвертая группа – это ФЕ, являющиеся для современного восприятия архаичными, а в пушкинскую и последующие эпохи они были общеупотребительными. Например, ФЕ «отдать на руки» – отдать на воспитание. «С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. (гл. «Сержант гвардии», с.258): «нанимать в дядьки»: «И нужно было нанимать в дядьки бусурмана, как будто у барина не стало и своих людей!» (гл. «Сержант гвардии», с.253): «заложить лошадей» - запрячь, впрячь лошадей в экипаж, в повозку: «Ямщики мигом заложили лошадей..» (гл. «Сирота» с.344); «кинуться в ноги» – признаться в чем - либо: «Прачка Палашка, толстая и рябая девка, и кривая коровница Акулька как – то согласились в одно время кинуться матушке в ноги, винясь в преступной слабости и с плачем жалуясь на мусье, обольстившего их неопытность.» (гл. «Сержант гвардии», с.259) и др. 5. В пятую группу входят контекстуальные, «мнимые» УСК. В отличие от предыдущих, где организующим является фразеологизм, для этих УСК релевантен весь контекст. Это самый богатый и многочисленный пласт. Буквально все общеупотребительные ФЕ разговорно – бытового характера попадая в архаическое окружение, сами становятся таковыми. Это – «безвозрастные» ФЕ, не связанные строго определенными временными рамками и поэтому не подвергшиеся каким – либо изменениям во времени. Они имеют самые разнообразные оттенки значений и выступают в функции передачи исторического колорита эпохи. Например: «Кажется, ни батюшка, ни дедушка пьяницами не бывали; о матушке и говорить нечего: отроду, кроме квасу, в рот ничего не изволила брать» (гл. «Сержант гвардии», с.263). ФЕ «в рот ничего ни брать», в значении не пить спиртного, воспринимается как устаревшая из-за введения архаического глагола изволить и устаревших наименований «батюшка», «матушка». Таким образом, архаические фразеологизмы, являясь стилеобразующими элементами исторического романа, создают колорит эпохи и служат речевой автохарактеристикой героев. Один из современников Пушкина пишет: «Пушкин не переносит к нам своих героев: он нас самих переносит к ним, с его ковра – самолета мы сходим в страну и в столетие, в которых они жили и действовали…» (20). Исторический фон Пугачевского восстания, являясь как бы имплицитной основой происходящих событий, определяет появление большого количества устаревших фразеологизмов военного содержания. В начале романа они, как бы невзначай, появляются при описании обычных бытовых сцен. Затем частность их увеличивается, и наибольшее количество находится в главах «Пугачевщина» и «Приступ». Для иллюстрации приведем несколько примеров: «… Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон.» - говорит отец главного героя – мемуариста Петра Гринева,
отправляя своего сына на службу в армию. (гл. «Сержант гвардии», с.261). ФЕ «тянуть лямку» имеет значение заниматься тяжелым, опасным, неприятным, надоедливым делом. Что касается фразеологизма «пороху не нюхал» со значением «не участвовал в военных действиях», то он выступает в тексте в несколько трансформированном виде – «понюхать пороху», что значит участвовать в военных действиях. « - Что смеет еще нам предлагать! Выйти к нему навстречу и положить к ногам его знамена!» (гл. «Пугачевщина», с.300). ФЕ «положить к ногам» - сдаться. « - Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания…» (гл. «Пугачевщина», с.302). «… Коли возьмут фортецию приступом» (гл. «Пугачевщина», с.302) (фортеция – крепость, слово заимствовано в Петровскую эпоху). «… Комендант и все офицеры перевешаны. Все солдаты взяты в полон» (гл. «Пугачевщина», с.302). (См. объяснение этого ФЕ на с.6). « Умирать, так умирать: дело служивое!» (гл. «Приступ», с.307). ФЕ «дело служивое» имеет значение-связанный с военной службой, с выполнением воинских обязанностей. «… гарнизон бросил ружья…» (гл. «Приступ», с.307) ФЕ «бросить ружья» – значит сдаться. « Гарнизон стоял в ружье» (гл. «Приступ», с.305) ФЕ «стоять в ружье» – в значении – в полном вооружении, в боевом строю. « Солдаты громко изъявили усердие» (гл. «Приступ», с.305). ФЕ «изъявить усердие» имеет значение высказать, выразить что-нибудь. Вышеприведенные архаические фразеологизмы, обозначающие военные реалии и создающие определенный фон для исторической темы, часто сопровождаются целым рядом просторечных слов с фамильярным оттенком типа «детушки», «матушка», «ребятки», и лишний раз усиливают иллюзию достоверности колорита эпохи. Например: «Комендант обошел свое войско говоря солдатам: «Ну, детушки, постоим сегодня за матушку государыню и докажем всему свету, что мы люди бравые и присяжные!» Солдаты громко изъявили усердие.» (гл. «Приступ», с.305) 4. Роман, как уже было отмечено, написан в форме мемуаров, семейной хроники. И это излюбленный прием Пушкина, которым он удачно пользовался и в «Повестях Белкина». Рассказчиком «Капитанской дочки» является Петр Андреевич Гринев - один из героев происходящих событий. Кроме образа мемуариста, появляется еще – посредник между описываемыми событиями и автором – это издатель, которому принадлежат все эпиграфы к отдельным главам романа. На мой взгляд, они заслуживают особого внимания как средство исторической стилизации. Ими осложняется эпическая структура романа, так как они представляют собой не менее важное средство исторической стилизации, чем предыдущие пять групп архаических УСК в тексте мемуаров. Если внимательно присмотреться к функциям эпиграфов, которые помещены в начале каждой главы, то легко заметить, что при всем разнообразии их функций у них есть одна общая черта. Они раскрывают, освещают и осмысляют повествование, подготавливая читателя к сравнительной оценки содержания или стиля данной главы, а также приемов изображений. Кроме того, у них есть еще одна функция – эпиграфы как бы проецируют образы каждой главы романа на фон другого исторического стиля.
Тем самым устанавливается связь времени, конкретного исторического, с временем иным, более отдаленным, даже «мифологическим». Приведем несколько примеров.
А. Эпиграфы из произведений представителей русского классического стиля
Глава I СЕРЖАНТ ГВАРДИИ - Был бы гвардии он завтра ж капитан. - Того не надобно: пусть в армии послужит. - Изрядно сказано! пускай его потужит. ………………………………………………………………. Да кто его отец Княжнин; Глава X ОСАДА ГОРОДА Заняв луга и горы, С вершины, как орел, бросал на град он взоры, За станом повелел соорудить раскат И. в нем перуны скрыв, в нощи привесть под град. Глава XI МЯТЕЖНАЯ СЛОБОДА В ту пору лев был сыт, хоть с роду он свиреп. «За чем пожаловать изволил в мой вертеп?» - Спросил он ласково.
Б. Эпиграфы из русского фольклора:
Глава II ВОЖАТТЫЙ Сторона ль моя, сторонушка, Сторона незнакомая! Что не сам ли я на тебя зашел, Что не добрый ли да меня конь завез: Завела меня, доброго молодца, Прытость, бодрость молодецкая И хмелинушка кабацкая. (Старинная песня). Глава III КРЕПОСТЬ Мы в фортеции живем, Хлеб едим и воду пьем; А как лютые враги Придут к нам на пироги, Зададим гостям пирушку: Зарядим картечью пушку. (Солдатская песня). Глава VIII НЕЗВАННЫЙ ГОСТЬ Незваный гость хуже татарина. (Пословица).
Глава XII СИРОТА Как у нашей у яблонки Ни верхушки нет, ни отросточек; Ни отца нету, ни матери, Как у нашей княгинюшки Снарядить-то ее некому, Благословить-то ее некому (Свадебная песня). Особое внимание заслуживает пословица – эпиграф ко всему роману: «Береги честь смолоду», которая дана в усеченном виде, а в тексте романа повторяется полностью в напутствии отца Гринева: «Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнеш; слушайся начальников; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: «Береги платье снову, а честь смолоду». 5. Следующий рассматриваемый нами пласт – УСК в отрезках текста, которые взяты непосредственно из оригинальных документов эпохи (например, из деловой переписки) и лишь с некоторыми поправками инкрустированы в текст романа. В этом случае речь идет не об архаизации, а, наоборот, об обратном процессе – деархаизации, при помощи так называемого внутриязыкового перевода, то есть о замене слишком старых слов и выражений документа, непонятных современному читателю, элементами общеупотребительными, которые составляют вневременное ядро языка, не подлежащее изменениям в зависимости от времени. Из ряда писем, встречающихся в романе, в качестве иллюстрации приводим пример с очень «густой» архаизацией – письмо генерала к коменданту крепости Миронову: «Господину коменданту Белгородской крепости капитану Миронову по секрету:
Сим извещаю
вас, что убежавший из-под караула донской казак и раскольник Емельян Пугачев,
учиняя
непростительную
дерзость принятием на себя имени
покойного императора Петра III, собрал злодейскую шайку,
произвел возмущение
в яицких селениях и уже взял и разорил несколько крепостей,
производя
везде
грабежи

и смертельные убийства
.
Того ради, с получением сего,
имеете ли вы, господин капитан, немедленно
принять надлежащие меры к отражению помянутого злодея
и самозванца,
а буде можно и совершенному уничтожению онога
, если он
обратится на крепость, вверенную вашему попечению
.» (с.296). 6. Значительное место в тексте романа занимают те отрезки текста, в которых проведена почти сплошная стилизация под фольклор, хотя они характерны не только лишь для Пугачевского времени, но и для исторического прошлого так такового, и выполняют одну и ту же функцию, что и примеры из деловой переписки, - «подлинных» голосов эпохи. Например, плач жены коменданта по убитому мужу:
« - Отпустите душу на покаяние. Отцы родные
, отведите меня к Ивану Кузьмичу. – Вдруг она взглянула на виселицу и узнала своего мужа. – Злодеи! – закричала она в исступлении. – Что это вы с ним сделали?
Свет ты мой, Иван Кузьмич, удалая

солдатская головушка! Не тронули ни штыки прусские, ни пули турецкие; не в

честном бою положил ты свой живот, а сгинул от беглого каторжника
!» (гл. «Приступ», с.309).
Особого внимания заслуживают устаревшие пословицы и поговорки в романе, что может послужить предметом отдельного исследования. Перечислим лишь некоторые из них:
кто ни поп, тот батька; быль молодцу не укора, брань на вороту не виснет,

худой мир лучше доброй ссоры, а и нечестен, так здоров; береги платье снову, а

честь смолоду; господь не выдаст, свинья не съест; с лихой собаки хоть шерсти

клок; конь о четырех ногах, да спотыкается
и др. Их основная функция – усилительно – гиперболизирующая – служит как дополнительная архаизация текста романа.

Заключение.
Таким образом, приемы исторической стилизации в романе Пушкина исключительно разнообразны. Устаревшие УСК четко распределяются в зависимости от содержания и структуры романа. Они являются своеобразными «ключевыми» звеньями, на остриях которых основывается композиция романа. Это: 
устаревшие УСК – «исторические неологизмы»,

архаические ФЕ, не ограниченные рамками Пугачевского восстания,

ФЕ с архаизирующим компонентом,

ФЕ – архаичные для современного восприятия,

контекстуальные архаические ФЕ,

эпиграфы как особое средство исторической стилизации,

документальные инкрустации из деловой переписки,

УСК фольклорного происхождения, выступающие в функции достоверных

«голосов эпохи».